Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов - Страница 68

«Какой же я дурак! – думал он. – Тот, другой, уже наверняка расскажет ему теперь, кто я! Он сбежал, он не вернется! Как теперь снова найти его? Но как я-то мог, я, Фикс, позволить ему так заморочить мне голову притом, что в кармане у меня ордер на его арест! Я сущий кретин и ничего больше!» Так размышлял полицейский инспектор, а часы между тем текли своим чередом. Он не знал, что ему теперь делать. Иногда его так и подмывало все рассказать миссис Ауде. Однако он понимал, как молодая женщина отнесется к его откровениям. На что решиться? Он испытывал искушение пуститься вдогонку за Фоггом, бежать за ним по этой заснеженной бесконечной равнине! Настигнуть его, казалось, не такуж и трудно. Там, где прошел отряд, следы на снегу еще видны!.. Но вскоре и они исчезли, скрывшись под свежей порошей.

Теперь Фиксом овладело отчаяние. Он чувствовал непреодолимое желание махнуть на все рукой. Что ж, вскоре ему впрямь представился случай покинуть станцию Керней и продолжить путешествие, столь обильное разочарованиями.

Около двух часов пополудни, когда снег уже валил с неба крупными хлопьями, с востока послышались приближающиеся длинные паровозные свистки. Огромная тень, предшествуемая снопом рыжеватого света, медленно надвигалась сквозь туман, который, изрядно увеличивая, придавал ей фантастические очертания.

А между тем никакой поезд с востока здесь пока не ожидался. Не могла же помощь, которую запросили по телеграфу, подоспеть так сразу; а поезд, идущий из Омахи в Сан-Франциско, должен проходить здесь только через сутки.

Вскоре загадка разъяснилась. Этот локомотив, идущий на всех парах, издавая оглушительные свистки, оказался тем самым отцепленным от состава, который на чудовищной скорости продолжил свой путь, унося вдаль бесчувственных машиниста и кочегара. Проехав несколько миль, он мало-помалу стал замедлять свой бег по рельсам, поскольку горючее иссякло, огонь погас, давление пара ослабело, и спустя час локомотив наконец остановился в двадцати милях от станции Керней.

И машинист, и кочегар были живы: пролежав в обмороке достаточно долго, оба пришли в себя. Локомотив к тому времени уже остановился. Обнаружив, что он стоит посреди пустыни один, без вагонов, машинист сообразил, что произошло. Каким образом состав мог отцепиться от паровоза, он не додумался, но для него было очевидно, что поезд остался позади и терпит бедствие.

У машиниста не возникло никаких сомнений насчет того, что ему надлежит теперь делать. Конечно, разумнее было бы продолжить путь в сторону Омахи. Возвращаться к поезду, который, может быть, до сих пор грабят индейцы, довольно опасно… Наплевать! Полные лопаты угля полетели в топку, туда же подбросили дров, снова запылал огонь, повысилось давление пара, и локомотив задним ходом покатил к станции Керней, куда и прибыл около двух часов дня. Он-то и свистел в тумане.

Пассажиры обрадованно наблюдали, как паровоз вновь пристраивается к головному вагону состава. Значит, они смогут продолжить путешествие, прерванное столь прискорбным образом.

Когда локомотив подошел к станции, миссис Ауда, выйдя на платформу, спросила кондуктора:

– Вы отправитесь немедленно?

– Сию же минуту, мадам.

– Но, позвольте… Мои несчастные спутники, они в плену…

– Я не могу нарушать распорядок движения, – отвечал кондуктор. – Мы и такуже опаздываем на три часа.

– А когда подойдет следующий поезд из Сан-Франциско?

– Завтра вечером.

– Завтра вечером! – повторила она в смятении. – Нет, это слишком поздно. Надо подождать…

– Исключено, – отрезал кондуктор. – Если вы намерены ехать, прошу в вагон.

– Я не поеду, – сказала молодая женщина.

Фикс слышал этот разговор. Несколько минут назад, лишенный каких-либо средств передвижения, он решил покинуть Керней при первой возможности, но сейчас, когда перед ним был поезд, готовый отправиться, и оставалось лишь занять свое место в вагоне, неодолимая сила сковала его движения. Его ступни будто приросли к этому вокзальному перрону, обжигавшему их: и терпеть невозможно, и не оторваться. Внутренняя борьба опять вспыхнула в нем. Гнев душил сыщика, не позволяя смириться с поражением. Нет, он будет бороться до конца!

Тем временем пассажиры и кое-кто из раненых, в том числе полковник Проктор, чье состояние оставалось тяжелым, погрузились в вагоны. Послышалось гудение огня, разгоревшегося в топке, из клапанов вырывался пар. Машинист дал свисток, паровоз тронулся, облака белого дыма смешались с клубами взвихренной снежной пыли, и вот уже поезд скрылся из виду.

Инспектор Фикс стоял на платформе. Он остался.

Час проходил за часом. Погода была хуже некуда, резкий холод пронизывал насквозь. Фикс неподвижно сидел на вокзальной скамейке. Можно было подумать, что он уснул. Между тем разыгрался буран, но миссис Ауда, хоть ей и предоставили отдельную комнату, снова и снова выходила, бродила по платформе, останавливаясь у ее края, и вглядывалась вдаль сквозь снежную круговерть, заволакивающую горизонт, напрягала слух в надежде различить среди завываний ветра другой звук. Напрасно! Продрогнув до костей, она уходила, но лишь затем, чтобы вернуться через минуту-другую, и снова тщетно.

Наступил вечер. Маленький отряд не появлялся. Где он сейчас? Удалось ли им настигнуть индейцев? Сошлись ли они в боевой схватке, или солдаты, сбившись со следа в тумане, блуждают где-то наугад? Капитан форта Керней был весьма обеспокоен, хотя всеми силами старался никому не показывать снедавшей его тревоги.