Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов - Страница 94

Место напротив царского фельдъегеря оставалось свободным. Девушка села, поставив рядом с собой скромный саквояж, красный, кожаный. По-видимому, он составлял весь ее багаж. Затем, опустив глаза, даже не взглянув на случайных попутчиков, она приготовилась вытерпеть поездку, которая займет еще несколько часов.

Михаил не мог отказать себе в удовольствии рассмотреть новую соседку повнимательней. Поскольку ее место располагалось так, что она ехала спиной кдвижению поезда, ондаже предложил уступить ей свое (возможно, она предпочтет его), но незнакомка лишь поблагодарила его легким поклоном, означавшим молчаливый отказ.

Девушке было лет шестнадцать-семнадцать. Ее лицо, поистине очаровательное, представляло собой славянский тип во всей его немного суровой чистоте, обещавший, что в будущем, когда годы придадут этим чертам зрелую законченность, она станет скорее прекрасной, нежели хорошенькой. На голове у нее было что-то вроде косынки, из-под которой выбивались, пленяя своим изобилием, светлые золотистые волосы. Бархатный взор ее карих глаз поражал бесконечной нежностью. Щеки у нее были бледные, чуть впалые, нос прямой, очертания рта изящные; но хотя было заметно, что это лицо не лишено подвижности, казалось, девушка давно разучилась улыбаться.

Юная путешественница была высока ростом и, насколько можно судить о фигуре, скрываемой широкой, очень простой накидкой, стройна. Хотя это была пока еще «совсем юная барышня» в полном смысле слова, ее высокий, отменно развитый лоб и четкие линии подбородка говорили о большой внутренней силе – подробность, которая отнюдь не укрылась от Строгова. Похоже, эта девушка много выстрадала, да и будущее явно не рисовалось ей в радужных красках. Тем не менее было заметно: она уже знает, что такое борьба, и полна решимости не склоняться перед житейскими невзгодами. Должно быть, ее воля упорна и жизнестойка, а спокойствие таково, что не подведет, пожалуй, и там, где мужчине впору потерять самообладание и заколебаться.

Таково было впечатление, с первого взгляда производимое этой девушкой. Михаил Строгов, сам наделенный сильным, энергичным характером, не мог не заинтересоваться при виде такого лица. Стараясь не докучать незнакомке слишком назойливым вниманием, он принялся украдкой присматриваться к ней.

Наряд юной путешественницы был хоть и прост, но безукоризненно чист. Легко можно было догадаться, что она не богата, но найти в ее одежде приметы хотя бы малейшей небрежности не удавалось. Весь ее багаж состоял из запертого на замок кожаного саквояжа, который она, не найдя для него места, держала на коленях.

На ее плечах была длинная темная накидка без рукавов, стянутая у горла голубой тесьмой. Под ней виднелись короткая юбка тоже темного цвета и подол платья, достающего до щиколоток, с едва заметным узором понизу. Маленькие ножки были обуты в полуботинки из хорошо выделанной кожи на довольно толстой подошве – по-видимому, она выбрала такие в расчете на долгое путешествие.

По некоторым деталям костюма Михаил Строгов определил, что он сшит на ливонский манер, и решил, что его попутчица, должно быть, родом с берегов Балтики.

Куда может направляться одна-одинешенька девушка ее лет? Ведь в ее возрасте покровительство отца или матери, защита брата, можно сказать, не только желательны, но и необходимы. Она, верно, уже проделала долгий путь, если и вправду прибыла из западных областей страны? Какова ее цель – всего лишь Нижний Новгород, или ее путь лежит дальше на восток, как знать, может быть, и за Урал? Встретит ли ее на вокзале какой-нибудь родственник либо друг? Или, что кажется более вероятным, выйдя из поезда, она и в городе окажется такой же одинокой, как здесь, в вагоне, где никому, по всей видимости, нет до нее дела? Похоже на то.

В самом деле, манера держаться, присущая юной путешественнице, весьма наглядно выдавала навыки, какие складываются у человека в одиночестве. То, как она вошла в вагон и расположилась там, готовясь кдолгой дороге, без суеты, стараясь никого не потревожить, никому не помешать, говорило о привычке быть одной и полагаться лишь на себя.

Михаил с интересом разглядывал незнакомку, но, сам будучи человеком замкнутым, не пытался найти повод, чтобы заговорить с ней, хотя до прибытия в Нижний Новгород оставалось еще несколько часов.

Только один раз, когда сосед девушки, тот самый торговец, что так неосторожно смешал жиры и шали, задремав, стал покачивать своей большой головой, клонясь то вправо, то влево и угрожая навалиться ей на плечо, Строгов разбудил его и довольно резко дал понять, что надлежит держать себя более подобающим образом.

Будучи по натуре грубияном, торговец было заворчал что-то про «всяких, которые лезут, куда не просят», но Михаил посмотрел на него так выразительно, что у того пропала охота протестовать: он свесился на противоположную сторону и снова заснул, более не докучая юной путешественнице своим обременительным качанием.

Она на мгновение вскинула глаза на молодого человека, и в этом взгляде он прочел скромную, молчаливую благодарность.

Вскоре Михаилу Строгову представился повод более определенно оценить характер этой девушки. Верст за двенадцать до Нижнего Новгорода на крутом повороте рельсового пути вагон вдруг очень резко тряхнуло, потом он покатился дальше уже по инерции и ехал так с минуту.

Пассажиры, многие из которых попадали при этом толчке на пол или даже покатились кубарем, подняли крик, в вагоне воцарилась отчаянная суматоха – таково было первое следствие происшествия. Можно было опасаться серьезной катастрофы. Поэтому еще прежде, чем поезд остановился, двери вагона распахнулись, перепуганные пассажиры стали выпрыгивать наружу, в панике ища спасения.